Так ли мы хотим жить в мире, где всю работу выполняют роботы?

Когда Аристотель описывал «полное человеческое счастье», он полагал, что оно среди прочего будет включать в себя «самостоятельность, неторопливость и неутомимость». К сожалению, философ пришел к выводу, что такая жизнь была бы слишком хороша для людей, она больше подходит богам. Но тем не менее он побуждал людей продолжать стремиться как можно ближе приблизиться к «полному счастью».

Возможно, он был бы доволен тем, к чему мы пришли. В наше время так называемая четвертая индустриальная революция, которая включает в себя развитие искусственного интеллекта, генетическую инженерию и автоматизацию, обещает нам почти полную свободу от усталости и рабочего времени ввиду того, что работать вместо нас будут более эффективные и дешевые искусственные технологии.

Но в самом ли деле обещанное нам свободное время сделает нашу жизнь лучше? Действительно ли мы жаждем жизни без работы?

В 2013 г. в американским Институтом Гэллапа был проведен опрос, в ходе которого выяснилось, что 68% продолжали бы работать в случае выигрыша в лотерее. Дело, видимо, не в том, что они сочли, будто бы все еще нуждались в деньгах. Так в чем же?

Очевидная версия заключается в том, что мы работаем не только для того, чтобы иметь доход, а еще и потому, что это делает нашу жизнь более осмысленной и дает ей цели.

В случае неожиданного богатства можно продолжать работать ради удовольствия, делая то, что интересно, и самостоятельно выбирая для себя объем работ.

Некоторые исследования поддерживают такую точку зрения. Экономист Пол Долан (Paul Dolan) в своей книге «Счастье по расчету» показывает, что счастливейшие люди – те, что в своей жизни ощущают как удовольствие, так и наличие цели. Одна работа без развлечений может притупить переживания от жизни, но и одни развлечения не сделают человека счастливее.

Разумеется, одна лишь работа не даст нам полное ощущение осмысленности жизни. Бывает, что она как бессмысленна, так и неприятна. Люди, выполняющие работу, которую они ненавидят, в компании, чьи ценности не разделяют, не получающие достаточно денег, вряд ли будут в восторге от своей работы. Если денежные проблемы будут решены, такие люди наверняка с удовольствием оставят ее роботам. 

Возможно ли автоматизировать всё? И что мы потеряем?

Но здесь возникают некоторые сложности с автоматизацией. Легко сказать, что определенно есть люди, которым было бы лучше без их работы, но автоматизация не заменит отдельных работников, она заменит целые отрасли. Эксперты полагают, что 47% рабочих мест в США могут быть заменены роботами и другими автоматизированными процессами. Похожие выводы делались и насчет Австралии.

Вне всяких сомнений, есть люди, которым нравится работать, и они не будут счастливее на бесконечных выходных. Но автоматизация, похоже, затронет всех, довольных и недовольных работников множества отраслей, таких как водители, хирурги, бухгалтеры, художники и многие другие.

Стоит заметить, что автоматизация не связана лишь с повышением эффективности и прибыльности бизнеса. В некоторых случаях это просто полезная для общества вещь. Если роботы окажутся более способными хирургами или искусственные бухгалтеры будут менее склонны к потворству уклонению налогов, чем их более хитрые человеческие версии, то было бы вполне этично убрать людей из этих профессий.

Так что же насчет тех, кому нравится их работа?

Не будет ли такое решение лишь оправданием того, что они станут несчастными?

Это зависит от того, действительно ли потеря работы негативно скажется на них. Если благодаря автоматизации они смогут просто тратить освободившееся время на нечто более приятное или осмысленное, то им будет только лучше.

Может ли автоматизация освободить нам больше времени и сделать нас счастливее?

По данным Австралийского бюро статистики 46% трудоустроенных людей (это около 5,3 млн) работают от 35 до 44 часов в неделю. Каждый час работы мог бы быть потрачен на какую-то другую деятельность, потенциально увлекательную или важную. Если работа не является самой важной вещью в вашей жизни, трудоустройство роботов может сделать вас счастливее.

Это значит, что искусственная рабочая сила может в самом деле сделать жизнь людей более осмысленной, даже если лишит их осмысленной работы. Кроме того, она даст возможность недовольным своей работой заняться чем-то другим.

Что делать когда нас заменят роботы?

Клайв Стейплз Льюис (Clive Staples Lewis) однажды описал дружбу, философию и искусство как имеющие значение именно потому, что они необязательны и не имеют ценности для выживания. Они, напротив, «придают смысл выживанию». Если четвертая индустриальная революция способна помочь людям сосредоточиться на этих вещах, дающих смысл нашей жизни, роботизация труда представляется моральным долгом.

Конечно, возникают большие вопросы, будут ли замененные роботами обеспечены всем необходимым для того, чтобы вести другой осмысленный образ жизни. Мы не знаем, будут ли таксисты, получающие удовольствие от возможности разговаривать с разными людьми каждый день, иметь возможности для применения общительности и не будут ли они вынуждены заниматься менее осмысленной работой.

Мы не знаем, удастся ли людям вести столь же наделенную смыслом жизнь без работы. Даже если автоматизация даст им возможность искать его в других областях, совсем не факт, что там его будет достаточно.

Это беспокойство было выражено Ханной Арендт (Hanna Arendt) знаменитой работе «Ситуация человека», где она еще десятилетия назад прогнозировала, что рост автоматизации будет значить, что человечество будет «освобождено от своего самого старого и самого естественного бремени, бремени труда». Для нее это не было поводом для радости. Она боялась, что различные экономические силы существенно изменили то, как люди видят себя, так что труд стал определять их.

Судя по тому, что, как показывают исследования, работа играет важнейшую роль в психологическом здоровье людей, Арендт была права. Вы наверняка замечали, что при знакомстве люди чуть ли не первым делом сообщают, кем они работают. Возможно, наша работа определяет нас сильнее, чем мы привыкли думать.

Учитывая сильную связь работы с идентичностью и ощущением осмысленности жизни, Арендт беспокоили последствия автоматизации для нашей жизни. Она полагала, что «нет ничего хуже», чем быть приученными к тому, что только одна сфера жизни имеет значение, – например, работа – а затем потерять ее.

Ее точка зрения заключается вот в чем: выгоды от автоматизации будут оценены, если будут поняты, т.е. если рабочие в состоянии наполнить свою жизнь смыслом без работы. Человек, привыкший идентифицировать себя прежде всего как юриста может не найти домашнюю жизнь достаточно удовлетворительной. Хотя он теоретически и сможет посвятить себя семье, но для этого ему нужно будет сперва изменить свои взгляды. Для кого-то это не будет легко. Для кого-то может оказаться невозможным.

Пол Долан придерживается схожей точки зрения. Он полагает, что нет такой вещи, как объективно приятная или полезная деятельность. Скорее каждый сам определяет для себя, что является важным и приятным. Это значит, что если люди решили или были убеждены, что самое важное в их жизни – работа, то какие бы возможности для другой активности им не предоставлялись, они не будут рассматривать это в качестве подходящей замены.

Но не все такие. Хотя среди нас и есть карьеристы и работоголики, многие люди вполне способны находить удовольствия, смысл и свою идентичность вне своей профессиональной сферы. Но и для них всеобщая автоматизация может представлять угрозу, поскольку роботы могут заниматься не только оплачиваемой работой. Искусственный интеллект способен заменить людей в широком спектре домашних и личных дел. Забота о пожилых, воспитание детей, волонтерская работа и другие виды поддержки социально незащищенных граждан могут в ближайшем будущем стать вотчиной роботов.

Философ Томас Уэллс (Thomas Wells) рассматривает автоматизированную индустрию ухода как реальную возможность. С ростом развития интеллекта роботов, они будут способны предоставлять подобие практической заботы, разговора и даже близких отношений.

Во многих отношениях это здорово – например, кресла-каталки, слуховые аппараты и другие технологии, помогающие тем, кто нуждается в постоянной поддержке. Роботы могут готовить еду, могут помогать принимать душ. Роботы могут избавлять людей от неловкости, вызываемой необходимостью получать помощь во всяких бытовых делах.

Уэллс говорит о том, что роботы не могут заботиться на самом деле, они могут лишь оказывать поддержку – физическую и психологическую. При этом они не заботятся о людях. С этим сложно спорить, но даже если у роботов появится способность подлинной эмпатии, важнейший вопрос остается нерешенным: если мы привлекаем роботов для заботы и отношений, что же остается нам? И даже если что-то остается, то захотим ли мы этим заниматься?

Возможно, ваша бабушка будет чувствовать себя более достойно и спокойно с поддержкой робота, а не членов семьи, приходящих, чтобы помочь ей. Возможно, она будет чувствовать большую любовь и общность при ваших визитах, которые не будут посвящены помощи в домашних делах, когда вы сможете больше внимания и времени уделять именно ей. Но не исключено, что не может быть одного без другого. Отчасти именно через оказываемую помощь, проявляемую заботу и поддержку ваши отношения поддерживаются и становятся глубже.

Солидарность и любовь могут воспитываться только через подлинно личные встречи, так что если мы переносим обязанности по проявлению заботы на роботов, нет уверенности в том, что у нас останется мотивация к поддержанию отношений, к тому, чтобы заскочить поболтать или позвонить в день рождения.

То же касается и других аспектов нашей жизни. Если мы оставляем самую сложную, скучную или неприятную работу роботам, это может изменить наши способности и интерес к более вдохновляющей или важной для нас работе. Люди формируются привычками – сперва что-то делается с трудом, но со временем становится легче. Как гласит одна анти-табачная реклама, «каждый раз, когда вы бросаете, вам это удается легче». Это действует и в отношении других вещей: каждый раз, сталкиваясь с трудной работой, вы становитесь немного настойчивее; каждый раз, отдавая что-то другим, вы становитесь немного более щедрым и т.д.

Вопрос в том, не окажет ли автоматизация нам медвежью услугу, освобождая нам время для того, что для нас важно, но в том же время лишая нас навыка использовать время с пользой.

Она необязательно сделает нас ленивыми и апатичными, как уже было упомянуто, есть немало других дел помимо работы. Однако общий переход от человеческого труда к автоматическому может иметь последствия для тех, кому она важна. Пока мы работаем, легко помнить о важности труда для чувства собственного достоинства, безопасности и уравновешенности. Также совместная работа создает чувство солидарности между людьми.

Как только работа выполняется роботами, – которых мы не должны наделять теми же моральными правами, что и людей, – связь между работой и достоинством уже не так легко находится. Наше чувство солидарности с коллегами ослабляется. По этой причине (и некоторым другим, вроде экономики сдельного заработка) достоинство и права рабочих должны продолжать оставаться важнейшим моментом в рассуждениях о будущем труда. Пока для многих существует перспектива сокращения, ценность работы и положительные качества, которые она может развивать, всегда остаются важным вопросом.

Достаточно скоро большая часть поколения не будет знать, что такое иметь работу, но они должны будут знать, как работать.

Работа – это не только рынок труда. Отношения, воспитание, творчество, спорт и физические упражнения также являются разновидностями работы. Если роботы возьмут на себя даже домашние дела, нужно будет учить детей, что жить нужно не только удовольствиями, что иногда нужно проявлять упорство для достижения результатов. Учить, что в обществе каждый играет свою роль для всеобщего процветания.

Ничто из этого не является причиной для страха или отсрочивания развития роботов. Учитывая то, что они могут дать, останавливать их могло бы даже быть неэтично. Если нас чему-то и научили скачки в технологическом развитии последних десятилетий, так это тому, что при появлении новых технологий уже поздно приниматься за размышления об их социальных и моральных последствиях. Потому все это стоит обсуждать сейчас.

Как мы подходим к автоматизации, где ставим ей предел, какими принципами пользуемся при принятии решений – все это нам следует ясно сформулировать с точки зрения наших целей. Если все, что нам нужно – это меньше труда, больше инноваций или некие более прогрессивные образы жизни, то нам нужно просто ждать. Но нет никаких гарантий, что нам действительно понравится то, что мы получим.